Речь Козодаева также приветствовалась продолжительными аплодисментами и ухмылками на некоторых лицах.
Далее перед детьми с революционными обращениями выступили парторг Рогозин, ветеран Великой Отечественной войны Попов, заведующая детским садом Зоя Петровна, председатель родительского комитета мама Люды Почиваловой, и еще ряд гостей детского праздника. Все говорили примерно одно и то же, прославляя гениального вождя Великой Октябрьской социалистической революции и мирового пролетариата.
Вскоре начался торжественный концерт силами воспитанников старшей группы. На середину зала вынесли стул, затем откуда – то из детской спальни Зоя Петровна вывела Владимира Васильевича, на которого уже был надет баян. Музыканта усадили, он расплылся в какой – то глупой улыбке, раздвинул меха, и дети вслед за своей воспитательницей дружно затянули:
«На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
У высоких берегов Амура
Часовые родины стоят».
Тут же эту бравую песню подхватили все: родители, гости праздника, даже завхоз Горыныч не остался в стороне, пытаясь переорать всех присутствующих своим противным пропитым баритоном. Аплодисменты были бурные, продолжительные и искренние.
Следом Владимир Васильевич затянул еще одну песню о танкистах:
«По полю танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой.
А молодого командира
Несли с пробитой головой».
Все знали, что Владимир Васильевич в войну был механиком – водителем лучшего танка Великой Отечественной войны Т – З4, дважды горел, имел несколько боевых орденов. И любой праздник с его участием неизменно начинался песнями о боевых товарищах.
Потом дружно спели про сотню юных бойцов из буденовских войск, про орлят, учащихся летать, про Щорса, идущего под знаменем красного командира с пробитой головой. И конечно про Владимира Ильича Ленина:
«И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди!»
Под занавес старый большевик Илья Кузьмич Козодаев потребовал спеть его любимую песню «Гулял по Уралу Чапаев – герой». Но получилось плохо, многие не знали, толком, ни мотива, ни слов этой песни.
Во втором отделении праздничного концерта дети читали революционные стихи. Сначала к стулу вышел Сережа Сотников и с явным волнением, если не страхом, промямлил бессмертные строчки про Ленина, написанные Михаилом Светловым:
Имя Ленина снова и снова
Повторяет великий народ.
И как самое близкое слово
Имя Ленина в сердце живёт.
И Советская наша держава,
И великих побед торжество —
Это Ленина гений и слава
И бессмертное дело его.
Гена Григорьев рассказал стихи о героях Перекопа. Потом Люда Почивалова долго и артистично поведала о Павке Корчагине и легендарных героях – комсомольцах эпохи Гражданской войны. Постепенно концерт приближался к концу. Но тут неугомонная Зоя Петровна, любившая иногда выпендриться перед начальством, решилась на импровизацию. Она вышла к стулу и вкрадчивым голосом объявила:
– Дети, может быть кто – то из вас хочет еще прочитать стихотворение или спеть песню? Поднимите руки, кто смелый!
Поднятых рук не появилось, но к стулу выбежал Володя Штормин. Он ловко вскочил на него и громким голосом взялся декламировать:
– Нас водила молодость в сабельный поход!
Нас бросала молодость на кронштадский лед!
Боевые лошади уносили нас!
На широкой площади убивали нас!
Тут Володя сделал паузу и недвусмысленным жестом указал на завхоза Горыныча. Среди родителей кто – то открыто засмеялся. Штормин продолжал свое яркое эмоциональное выступление.
– Но в крови горячечной поднимались мы!
Но глаза незрячие открывали мы!
На этой фразе Володя указал пальцем на героя Гражданской войны большевика Козодаева. Рассмеялись еще несколько несдержанных родителей. Концерт явно превращался в юмористическое шоу. Но опытная Зоя Петровна в последний момент спасла ситуацию. Она сняла Володю со стула, слегка хлопнула его ладошкой по попе и расстроено произнесла:
– Я думаю, этого будет достаточно. Беги, Вова, к маме.
Финалом этого праздничного мероприятия стало коллективное святотатство. К стулу вышла Мария Степановна, воспитательница старшей группы.
– А теперь, дети, ответьте мне на вопрос: есть ли Бог на свете?
При этом она загадочно улыбалась, будто одна знала какую – то заветную тайну.
– Нет! Нет! – дружно заорали детишки.
– Не слышу, – притворилась Мария Степановна.
– Нет! Нет! – изо всех сил горланили дети.
– Нет! Нет! – вторили им родители.
Все уже изрядно устали, с нетерпением ждали окончание праздничного концерта и раздачи подарков. Но Мария Степановна не унималась. Она еще загадочнее улыбнулась.
– А давайте, дети, покажем Богу фиги!
Детишки быстро сообразили, что от них требуется, состроили кукиши и с каким – то хулиганским удовольствием стали указывать им на потолок, завешанный импровизированными шариками бледно ядовитого цвета, заходясь от крика:
– Нет Бога! Нет Бога!
– Не слышу! – подзадоривала детей Мария Степановна.
– Нет Бога! Нет Бога!
И тут Володя Штормин тихо спросил у мамы:
– А зачем они показывают Богу фиги, если его нет?
Глава 2. Вперед во взрослую жизнь
Был поздний вечер, и школьный спортивный зал давно уже опустел. Но Володя Штормин не спешил домой, предстояло сделать еще несколько мучительных и сложных упражнений на растяжку сухожилий и укрепление икроножных мышц. Сунув ногу в петлю веревки, он другой конец перебросил через верхний поручень шведской стенки. Резко потянул за конец веревки, правая нога взмыла вверх и зафиксировалась почти в вертикальном положении. Теперь предстояло сделать несколько неглубоких приседаний на левой ноге. Боль при этом пронизывала все тело, но была привычной и даже приятной.
– Ну и долго ты еще собираешься мучить себя? – услышал Володя за спиной голос Наташи Шороховой, его одноклассницы. – По – моему, чемпион, ты уже из себя все жилы вытянул.
Володя отпустил веревку, нога съехала вниз. Он обернулся.
Наташа Шорохова в легком голубом облегающем платье стояла рядом. Высокая брюнетка с безукоризненной девичьей фигурой, великолепной копной вьющихся до плеч волос, с темно – синими, как зрелый паслен, огромными и всегда веселыми глазами. Глазами омутами. И губами сочными, нежными, сладкими и зовущими. Наташа была несбыточной мечтой многих парней…
– Там уже темно и страшно, ты, Штормин, проводишь меня домой? Или мне Генку Григорьева попросить?
Володя, безусловно, смутился. Еще бы. Да каждый юноша их школы мечтал о том, чтобы Наташа обратила на него внимание.
– Прямо сейчас?
– А долго тебе еще?
– Нет, осталось левую ногу растянуть, – Штормин говорил тихо, опустив глаза долу, будто оправдывался.
– Сколько эта пытка займет у тебя времени?
– Минут десять. Я к соревнованиям готовлюсь. Но в принципе и за пять минут успею.
Володя посмотрел на Наташу и готов был прервать тренировку прямо сейчас.
– Хорошо, – улыбнулась Шорохова как – то загадочно, – не буду мешать, чемпион, я тебя в раздевалке подожду.
Она развернулась на невысоких каблуках и легкой соблазнительной походкой, покачивая бедрами, удалилась из спортивного зала.
С левой ногой Штормин расправился гораздо быстрее, чем того требовалось, и поспешил в раздевалку. Это была маленькая комната по коридору налево, устланная спортивными матами, с единственной тусклой лампочкой под потолком. Вернее, это была не только раздевалка, но и тренерская комната. И здесь не хранились лыжи и палки к ним, не валялись на полу наполовину спущенные баскетбольные мячи, грязные волейбольные сетки, гнутые баскетбольные кольца, забытые кем – то спортивные трусы, кеды и кроссовки, хоккейная амуниция, коньки и клюшки, ведра, швабры и половые тряпки, как это обычно бывает в школьных спортивных раздевалках.
Наташа полулежала на матах в дальнем уголке комнаты, поджав под себя ноги. Штормин замер у порога, растерялся. Ведь нужно было избавиться от пропахшей потом спортивной одежды и облачиться в джинсы и любимую бело – голубую футболку с надписью «Динамо» на груди и заветными буквами СССР на спине. Эти буквы дозволялось носить не всем, а лишь избранным спортсменам. Только попав в сборную команду страны, можно было сверкать этими буквами и гордиться собой без всяких зазрений совести. Володя Штормин в 16 лет был уже кандидатом в мастера спорта по рукопашному бою и готовился к своим первым соревнованиям на первенство страны в составе молодежной сборной Саратовской области.
– Слушай, Штормин, – голос Наташи прозвучал особенно томно, – а почему ты мне до сих пор не признался в любви? Все твои одноклассники уже у моих ног. Даже Генка Григорьев. Я что, не нравлюсь тебе, Штормин?
